О том, что у женщин мозги куриные, Гинц слышал неоднократно. Впрочем, то же самое он мог сказать и мозгах некоторых хорошеньких кошечек, с которыми ему доводилось крутить романы. Порой даже глупые мыши бывали умнее этих особ. В данной же ситуации курица... то есть, не совсем, конечно, курица... ворон, метавшийся под потолком, оказался гораздо умнее дамочки. Но орал он так, что нежные кошачьи уши заложило от его истошных воплей. Глотка у птицы была явно луженая. Этой парочке цены бы не было на припортовом рыбном рынке, где от громкости крика торговцев зависела скорость продажи улова. Дамочка только успевала бы денежки считать с таким зазывалой.
Не одному Коту не понравился оборот, который принимало дело. Пара подвыпивших посетителей, мирно дремавших за столом в углу, проснулись от поднявшегося гвалта и поспешно ретировались из трактира. Трус начал бочком пробираться к выходу, видимо, намереваясь улизнуть под шумок вслед за ними.
Первым не выдержал трактирщик.
- Молчать!- гаркнул он, и Гинц сразу же поверил в то, что раньше этот тип плавал, как минимум, боцманом на пиратской каравелле, и трактир свой назвал действительно со знанием дела.
Наступила тишина. Трус замер на месте, забыв опустить приподнятую в шаге ногу. Кот вскочил на стол и заговорил, обводя взглядом шайку.
- У твоей птицы мозгов больше, чем у тебя, женщина. Тебе повезло: я не дерусь с такими, как ты. Иначе за оскорбления получила бы сполна.
Он не стал вдаваться в подробности того, что мог бы сделать одними только когтями с лицом разбойницы (к слову, довольно приятным).
- Эй ты, умник придворный, - Кот возвел очи горе, - спускайся вниз. Да не бойся, не трону я тебя. Себе дороже.
Даже если бы ворон (курицей Гинц теперь мысленно называл даму) и не сыпал какими-то непонятными мудреными словечками, он все равно удостоился бы этого звания. За проявленные благоразумие и рассудительность. А также за то, что хоть и был напуган, и орал благим матом, но держался все же достойно.
- И зарубите себе на носах: тот, кто еще хоть раз назовет меня кошкой, без этого самого своего носа и останется. Это касается всех.
Словно невзначай, Гинц коснулся рукояти шпаги. Он, конечно, с преогромным удовольствием пустил бы ее в ход немногим раньше, но тогда весь его тщательно продуманный план пошел бы прахом. Заново искать в этом городишке кого-то другого, кто согласился бы работать на Кота, означало терять время. А его и так было не густо. Гинц спустился на табурет и скомандовал трактирщику:
- Принеси три пива, мне сливок, даме того, что она захочет, а этому... этой... придворному, в общем... Эй, носатый, ты что пить будешь? За знакомство, вроде бы, полагается.
Отредактировано Гинц (30.12.2012 20:09:36)